Почему у меня только бутылка рома и никакого йохохо
О-ля-ля, да здравствуют каникулы! У меня впереди два месяца (с учётом отработок) на то, чтобы читать, читать, читать, рисовать, читать, писать и... Ну, ещё рисовать. Можно ещё пописать для разнообразия.
А для того, чтобы меня не одолел МериСьюизм, представляю интервью с ней, с ней любимой.
читать дальшеАвторы: Хугларо, Ломениллэ
Горячая линия с Мерисьёй (Мери Сью) и ее братом-близнецом Мерисеем(Марти-Сью)
Дорогие друзья! Сегодня у вас появилась возможность задать вопросы немеркнущим звездам фанфиков и массовой литературы – Мерисье и Мерисею.
1-й звонок. Я бы хотел задать вопрос Мерисею. Привет, Мерисей. Я слышал, что вы с Мерисьей близнецы. У вас в самом деле белокурые локоны и лучистые голубые глаза?
Мерисей: Мне часто приходится менять имидж. Вы понимаете, когда критики стали узнавать нас с сестрой по белокурым локонам, высмеивать и травить, авторы начали гримировать нас иначе. Признак мерисью – это бросающаяся в глаза красота. Но наиболее продвинутые фанфикописцы поняли, что мне,Мерисею, необязательно походить на девочку и блистать красотой. Авторы уразумели, что достаточно, если моя внешность будет бросаться в глаза, производить впечатление. Главное, чтобы я выглядел необычно, и все окружающие не сводили с меня глаз, переполняясь эмоциями от одного моего появления, чтобы я был незауряден, не чета всякому второстепенному герою. Отныне у меня может быть лицо в шрамах, глаза горят адским огнем, при виде меня все дрожат от ужаса, начинают заикаться и проникаются уважением, в крайнем случае, преисполняются ненависти ко мне, – в общем, главное, думают обо мне и заняты мной.
2-й звонок. Здравствуй, дорогая Мерисья! Извини за нескромный вопрос, почему тебе всегда так мало лет?
Мерисья: Да, обычно я играю девочек моложе 20. Проще всего это объясняют возрастом самих авторов. Но не надо все упрощать. Подумайте о Мерисье 16-ти лет или о 18-20-летнем Мерисее. Когда жизненные невзгоды сваливаются на сорокалетнего бородача или, извините, на тетеньку бальзаковского возраста, разве их будет так жалко, как меня и моего братишку? О! Мы с ранних лет остаемся без родителей, попадаем на каторги, в уличные банды, в рабство, на пиратский корабль и куда угодно. Как трогательно, когда у моего юного братца в волосах уже к 20 годам видна изрядная седая прядь. Ну и конечно, я очень эффектна, когда в моих детских ручонках оказываются судьбы мира. При этом очень часто мы с Мерисеем делаем такие глупости, которых умудренные жизнью дяденька или тетенька просто не допустили бы в своей судьбе. А с нас, детишек, и взятки гладки.
3-й звонок. Почему вы постоянно спасаете миры?
Мерисья: Все дело в конкуренции, дружок. Все мерисьюшки, как класс,обязаны быть неимоверно круты. Когда одна из нас вздумала спасти мир,остальным пришлось ставить планку на ее уровень.
Мерисей: Не надо преувеличивать, Мери... С тех пор, как критики ополчились на спасение миров или государств, наиболее продвинутые авторы находят другие варианты. Например, в 2-3 случаях из 10 я просто выступаю как карающая сила, наказываю виновных, очищаю мир от моральных уродов, а заодно от всяких гопников, которые смотрят на меня без благоговения. Это просто. На каждом шагу – черные культисты, бандиты, правительственные заговоры, работорговцы и просто злые дети, топящие щенят... Главное для настоящего Мерисея – быть в форме и расправляться с врагами поэффектней. Некоторых можно щадить, если от страха они описаются или вылижут мне ботинки. В общем, я суров, но справедлив.
4-й звонок: Мерисей, какой у вас характер?
Мерисей: Признаюсь, у нас с сестрой скверный характер. Прежде всего, мы невероятно капризны и нетерпимы. Общаться с нами можно только в том стиле, который позволяем мы. "Не знал" – не оправдание. Что у вас другая вера или обычаи, тоже не оправдание. Мы говорим со всеми "насмешливо", "усмехаясь", постоянно острим или поучаем. Да и своим поведением мы тоже всегда даем уроки тем, кто еще недостаточно усвоил, что нас нужно уважать. В общем, все вокруг нас должны попадать впросак, совершать ошибки, говорить глупости – тогда мы в своей среде.
Главное наше противоречие в том, что автор обязывает нас быть скромными – и
одновременно хочет видеть нас в центре внимания. Если мы получаем рану, он
должен обеспечить целую толпу сочувствующих, на которую мы будем ворчать. Если мы совершаем подвиг, слава должна жужжать у всех в ушах; мы же будем считать свой подвиг грязной и нудной работой, а у зевак глаза полезут на лоб от восторга. Мы никогда не нуждаемся ни в ком, не завязываем знакомства. Наоборот, где бы мы ни появились, наши таланты и наша необычность привлекает к нам внимание. Князья и мафиози вцепляются друг другу в волосы за право нанять нас на работу, разумеется, готовы на любые условия, и их собственные люди не могут составить нам никакой конкуренции. Нашими друзьями – если их можно считать друзьями – обычно оказываются те недотепы, которых мы спасаем из беды. На их фоне мы выглядим особенно великолепно.
Мерисья: О! Брат забыл добавить – авторы снабжают нас индульгенцией на все случаи жизни. Мы не только самые умные, самые сильные и смелые, самые талантливые в сюжете. Мы еще и самые несчастные и уж-жасно ранимые! Мы пережили глубокое разочарование, несравнимые ни с чем муки. Понятно, если после этого мы слишком жестоки, недоверчивы, высокомерны, презираем людей, ни к кому не проявляем особой чуткости – то сперва вспомните, как мы жили! У остальных персонажей жизнь, по сравнению с нашей, была просто курортом! (Кстати, по этим нечеловеческим страданиям в предыстории нас очень легко узнать).
5-й звонок. Скажите, пожалуйста, как вам удается поддерживать такую прекрасную физическую форму, несмотря на пережитые вами ужасные страдания?
Мерисья: Ну, это наша специфическая особенность. Дело в том, что наши болезни и раны имеют только неопределенные внешние симптомы, более или менее приличные для показа. Они призваны поярче отразить наши страдания. Но это не значит, что мы способны заработать хроническое заболевание. (Кстати, если мы и заработаем его, оно не помешает нам побеждать кучи врагов. Просто иногда – конечно, в свободное от сражений время, – болезнь будет эффектно усиливаться).
6-й звонок. Вопрос к обоим от группы толкинистов. Случалось ли вам играть
эльфов, и какими эльфами вы бываете?
Мерисья: О! Я, конечно, бываю прежде всего очень красивой эльфийкой. Самой красивой из них. Понимаете, они все сами по себе красивые, так что я, как истинная Мерисья, в роли любой из них бы чувствовала себя комфортно. Это вам не гномка, не орчиха и не троллиха. Но если уж я берусь за роль, я все делаю качественно. От меня, когда я эльфийка, исходит серебристое сияние, при каждом моем шаге звенят колокольчики, и при этом я лучше всех сражаюсь на мечах, из лука стреляю так, что Робин Гуд нервно курит в коридоре, играю на всех инструментах, от моих песен зажигаются звезды, а в глазах светятся мудрость и печаль. Печаль потому, что я и там перенесла, как вы уже понимаете, тяжелую жизненную травму. Меня часто берут в плен, и там в меня влюбляется этот, как его... забыла имя! Ну, главный злодей. Саурон, или Моргот, или Назгул, смотря по обстоятельствам. И я могу вить из него веревки...
Мерисей: Что до меня, то я, играя эльфа, возвращаюсь к привычному мне с юности имиджу красавца. Но это совсем не тот красавец, каким я бывал раньше – не тот слащавый голубоглазый ангелочек. О нет. У меня иссиня-черные волосы, серые, как грозовое море, глаза, на челе печать неизгладимого проклятия. Да-да, мой девиз: если пить – то шампанское, если играть эльфа – то нолдо. Будучи нолдо, я все время страдаю. Я предал одних своих братьев, перерезал целый город других, послал нафиг Валар, и за все это я яростно ненавижу Врага и Тьму. Я горд, несгибаем, в бою рву своих врагов на британский флаг. Я обязательно попадаю в плен, там меня непременно подвергают пыткам, а потом в меня до безумия влюбляется темная майэ. Это уж всегда так. В нас с сестрой, когда мы эльфы, обязательно влюбляются какие-нибудь майи. Ну, еще по нам сходят с ума и за нами
косяками бегают другие эльфы, орки, и люди, но эти варианты мы не рассматриваем. Кроме бешеного нолдо я, как вариант, порой играю нолдо не бешеного, а мудрого и светлого. И, признаюсь вам еще в одной моей эльфийской роли. Иногда я играю Леголаса.
7-й звонок. Вот все говорят: фанфики, фанфики! А случалось ли вам играть в
фанфиках канонических героев?
Мерисей: Да, кстати о мудрых и светлых. Играем, поигрываем. Как правило, это эльфийские короли. Вот бешеный нолдо – он добрый в душе, а снаружи – таки ожесточившийся от несправедливости жизни. А когда я король – я обычно как? Я как раз добрый снаружи, светлый, и всех люблю. Простой, как правда. Я всегда делаю добро недостойным, и они это никогда не ценят. А я все равно делаю, прямо не могу иначе. То накормлю голодного птенца, то помогу сыну своего покойного друга разобраться в сложном музыкальном этюде, который бедный ребенок долбит на лютне целыми днями. То пожалею отвратительного и грязного пленника из темных, и он уйдет в закат, плача слезами умиления. Но пока я живой, это все-таки не так интересно, а я обожаю играть с того момента, когда я помру. Мне так нравится, как надо мной все плачут, как все переживают и чувствуют себя виноватыми! Лежишь себе мертвый, лицо у тебя такое прекрасное и спокойное! А все вокруг так безутешны, и вообще-то – так им и надо! Да, и еще – иногда я играю такого же точно доброго и светлого темного Владыку. Я делаю практически то же самое, только отпущенный пленник бывает светлый. И я не помираю, а попадаю в плен, но все равно все безутешны, и им так и надо.
Мерисья: А я играю Галадриэль. Она красивая, и в нее все влюбляются.
8-й звонок. Говорят, что у вас нечиста совесть?
Мерисья: Наша совесть – загадочная штука. Она совершенно нечувствительна к тому, что нередко на нас лежит кровь множества жертв, в частности, и просто
подвернувшихся под горячую руку. Но та же самая совесть оказывается удивительно щепетильной тогда, когда нормальным людям нас не в чем было бы упрекнуть. Мы всегда осуждаем себя за то, что не спасли жизнь какого-нибудь друга, даже если из ситуации было понятно, что спасти его было невозможно. Мы сурово судим себя, если, жертвуя собой, потом из-за тяжелых ран оказываемся обузой на руках обязанных нам по уши второстепенных героев. В общем, не пытайтесь понять загадочную совесть Мерисьи.
9-й звонок. Не могли бы вы объяснить, за что вас все так ненавидят?
Мерисей: Уважаемый, вы не в теме! Обычно мерисьюшек ненавидят в фанфиках. Это легко понять. Ведь мы с сестрой мало того, что вытесняем персонажей канона – мы еще и оказываемся круче их, вызываем их восхищение, спасаем им жизнь. Разумеется, любители канона обижены. Но авторы всегда могут поступить умнее. Постройте для нас особенный мерисьюшный сюжет. Подростки будут без ума!..
А для того, чтобы меня не одолел МериСьюизм, представляю интервью с ней, с ней любимой.
читать дальшеАвторы: Хугларо, Ломениллэ
Горячая линия с Мерисьёй (Мери Сью) и ее братом-близнецом Мерисеем(Марти-Сью)
Дорогие друзья! Сегодня у вас появилась возможность задать вопросы немеркнущим звездам фанфиков и массовой литературы – Мерисье и Мерисею.
1-й звонок. Я бы хотел задать вопрос Мерисею. Привет, Мерисей. Я слышал, что вы с Мерисьей близнецы. У вас в самом деле белокурые локоны и лучистые голубые глаза?
Мерисей: Мне часто приходится менять имидж. Вы понимаете, когда критики стали узнавать нас с сестрой по белокурым локонам, высмеивать и травить, авторы начали гримировать нас иначе. Признак мерисью – это бросающаяся в глаза красота. Но наиболее продвинутые фанфикописцы поняли, что мне,Мерисею, необязательно походить на девочку и блистать красотой. Авторы уразумели, что достаточно, если моя внешность будет бросаться в глаза, производить впечатление. Главное, чтобы я выглядел необычно, и все окружающие не сводили с меня глаз, переполняясь эмоциями от одного моего появления, чтобы я был незауряден, не чета всякому второстепенному герою. Отныне у меня может быть лицо в шрамах, глаза горят адским огнем, при виде меня все дрожат от ужаса, начинают заикаться и проникаются уважением, в крайнем случае, преисполняются ненависти ко мне, – в общем, главное, думают обо мне и заняты мной.
2-й звонок. Здравствуй, дорогая Мерисья! Извини за нескромный вопрос, почему тебе всегда так мало лет?
Мерисья: Да, обычно я играю девочек моложе 20. Проще всего это объясняют возрастом самих авторов. Но не надо все упрощать. Подумайте о Мерисье 16-ти лет или о 18-20-летнем Мерисее. Когда жизненные невзгоды сваливаются на сорокалетнего бородача или, извините, на тетеньку бальзаковского возраста, разве их будет так жалко, как меня и моего братишку? О! Мы с ранних лет остаемся без родителей, попадаем на каторги, в уличные банды, в рабство, на пиратский корабль и куда угодно. Как трогательно, когда у моего юного братца в волосах уже к 20 годам видна изрядная седая прядь. Ну и конечно, я очень эффектна, когда в моих детских ручонках оказываются судьбы мира. При этом очень часто мы с Мерисеем делаем такие глупости, которых умудренные жизнью дяденька или тетенька просто не допустили бы в своей судьбе. А с нас, детишек, и взятки гладки.
3-й звонок. Почему вы постоянно спасаете миры?
Мерисья: Все дело в конкуренции, дружок. Все мерисьюшки, как класс,обязаны быть неимоверно круты. Когда одна из нас вздумала спасти мир,остальным пришлось ставить планку на ее уровень.
Мерисей: Не надо преувеличивать, Мери... С тех пор, как критики ополчились на спасение миров или государств, наиболее продвинутые авторы находят другие варианты. Например, в 2-3 случаях из 10 я просто выступаю как карающая сила, наказываю виновных, очищаю мир от моральных уродов, а заодно от всяких гопников, которые смотрят на меня без благоговения. Это просто. На каждом шагу – черные культисты, бандиты, правительственные заговоры, работорговцы и просто злые дети, топящие щенят... Главное для настоящего Мерисея – быть в форме и расправляться с врагами поэффектней. Некоторых можно щадить, если от страха они описаются или вылижут мне ботинки. В общем, я суров, но справедлив.
4-й звонок: Мерисей, какой у вас характер?
Мерисей: Признаюсь, у нас с сестрой скверный характер. Прежде всего, мы невероятно капризны и нетерпимы. Общаться с нами можно только в том стиле, который позволяем мы. "Не знал" – не оправдание. Что у вас другая вера или обычаи, тоже не оправдание. Мы говорим со всеми "насмешливо", "усмехаясь", постоянно острим или поучаем. Да и своим поведением мы тоже всегда даем уроки тем, кто еще недостаточно усвоил, что нас нужно уважать. В общем, все вокруг нас должны попадать впросак, совершать ошибки, говорить глупости – тогда мы в своей среде.
Главное наше противоречие в том, что автор обязывает нас быть скромными – и
одновременно хочет видеть нас в центре внимания. Если мы получаем рану, он
должен обеспечить целую толпу сочувствующих, на которую мы будем ворчать. Если мы совершаем подвиг, слава должна жужжать у всех в ушах; мы же будем считать свой подвиг грязной и нудной работой, а у зевак глаза полезут на лоб от восторга. Мы никогда не нуждаемся ни в ком, не завязываем знакомства. Наоборот, где бы мы ни появились, наши таланты и наша необычность привлекает к нам внимание. Князья и мафиози вцепляются друг другу в волосы за право нанять нас на работу, разумеется, готовы на любые условия, и их собственные люди не могут составить нам никакой конкуренции. Нашими друзьями – если их можно считать друзьями – обычно оказываются те недотепы, которых мы спасаем из беды. На их фоне мы выглядим особенно великолепно.
Мерисья: О! Брат забыл добавить – авторы снабжают нас индульгенцией на все случаи жизни. Мы не только самые умные, самые сильные и смелые, самые талантливые в сюжете. Мы еще и самые несчастные и уж-жасно ранимые! Мы пережили глубокое разочарование, несравнимые ни с чем муки. Понятно, если после этого мы слишком жестоки, недоверчивы, высокомерны, презираем людей, ни к кому не проявляем особой чуткости – то сперва вспомните, как мы жили! У остальных персонажей жизнь, по сравнению с нашей, была просто курортом! (Кстати, по этим нечеловеческим страданиям в предыстории нас очень легко узнать).
5-й звонок. Скажите, пожалуйста, как вам удается поддерживать такую прекрасную физическую форму, несмотря на пережитые вами ужасные страдания?
Мерисья: Ну, это наша специфическая особенность. Дело в том, что наши болезни и раны имеют только неопределенные внешние симптомы, более или менее приличные для показа. Они призваны поярче отразить наши страдания. Но это не значит, что мы способны заработать хроническое заболевание. (Кстати, если мы и заработаем его, оно не помешает нам побеждать кучи врагов. Просто иногда – конечно, в свободное от сражений время, – болезнь будет эффектно усиливаться).
6-й звонок. Вопрос к обоим от группы толкинистов. Случалось ли вам играть
эльфов, и какими эльфами вы бываете?
Мерисья: О! Я, конечно, бываю прежде всего очень красивой эльфийкой. Самой красивой из них. Понимаете, они все сами по себе красивые, так что я, как истинная Мерисья, в роли любой из них бы чувствовала себя комфортно. Это вам не гномка, не орчиха и не троллиха. Но если уж я берусь за роль, я все делаю качественно. От меня, когда я эльфийка, исходит серебристое сияние, при каждом моем шаге звенят колокольчики, и при этом я лучше всех сражаюсь на мечах, из лука стреляю так, что Робин Гуд нервно курит в коридоре, играю на всех инструментах, от моих песен зажигаются звезды, а в глазах светятся мудрость и печаль. Печаль потому, что я и там перенесла, как вы уже понимаете, тяжелую жизненную травму. Меня часто берут в плен, и там в меня влюбляется этот, как его... забыла имя! Ну, главный злодей. Саурон, или Моргот, или Назгул, смотря по обстоятельствам. И я могу вить из него веревки...
Мерисей: Что до меня, то я, играя эльфа, возвращаюсь к привычному мне с юности имиджу красавца. Но это совсем не тот красавец, каким я бывал раньше – не тот слащавый голубоглазый ангелочек. О нет. У меня иссиня-черные волосы, серые, как грозовое море, глаза, на челе печать неизгладимого проклятия. Да-да, мой девиз: если пить – то шампанское, если играть эльфа – то нолдо. Будучи нолдо, я все время страдаю. Я предал одних своих братьев, перерезал целый город других, послал нафиг Валар, и за все это я яростно ненавижу Врага и Тьму. Я горд, несгибаем, в бою рву своих врагов на британский флаг. Я обязательно попадаю в плен, там меня непременно подвергают пыткам, а потом в меня до безумия влюбляется темная майэ. Это уж всегда так. В нас с сестрой, когда мы эльфы, обязательно влюбляются какие-нибудь майи. Ну, еще по нам сходят с ума и за нами
косяками бегают другие эльфы, орки, и люди, но эти варианты мы не рассматриваем. Кроме бешеного нолдо я, как вариант, порой играю нолдо не бешеного, а мудрого и светлого. И, признаюсь вам еще в одной моей эльфийской роли. Иногда я играю Леголаса.
7-й звонок. Вот все говорят: фанфики, фанфики! А случалось ли вам играть в
фанфиках канонических героев?
Мерисей: Да, кстати о мудрых и светлых. Играем, поигрываем. Как правило, это эльфийские короли. Вот бешеный нолдо – он добрый в душе, а снаружи – таки ожесточившийся от несправедливости жизни. А когда я король – я обычно как? Я как раз добрый снаружи, светлый, и всех люблю. Простой, как правда. Я всегда делаю добро недостойным, и они это никогда не ценят. А я все равно делаю, прямо не могу иначе. То накормлю голодного птенца, то помогу сыну своего покойного друга разобраться в сложном музыкальном этюде, который бедный ребенок долбит на лютне целыми днями. То пожалею отвратительного и грязного пленника из темных, и он уйдет в закат, плача слезами умиления. Но пока я живой, это все-таки не так интересно, а я обожаю играть с того момента, когда я помру. Мне так нравится, как надо мной все плачут, как все переживают и чувствуют себя виноватыми! Лежишь себе мертвый, лицо у тебя такое прекрасное и спокойное! А все вокруг так безутешны, и вообще-то – так им и надо! Да, и еще – иногда я играю такого же точно доброго и светлого темного Владыку. Я делаю практически то же самое, только отпущенный пленник бывает светлый. И я не помираю, а попадаю в плен, но все равно все безутешны, и им так и надо.
Мерисья: А я играю Галадриэль. Она красивая, и в нее все влюбляются.
8-й звонок. Говорят, что у вас нечиста совесть?
Мерисья: Наша совесть – загадочная штука. Она совершенно нечувствительна к тому, что нередко на нас лежит кровь множества жертв, в частности, и просто
подвернувшихся под горячую руку. Но та же самая совесть оказывается удивительно щепетильной тогда, когда нормальным людям нас не в чем было бы упрекнуть. Мы всегда осуждаем себя за то, что не спасли жизнь какого-нибудь друга, даже если из ситуации было понятно, что спасти его было невозможно. Мы сурово судим себя, если, жертвуя собой, потом из-за тяжелых ран оказываемся обузой на руках обязанных нам по уши второстепенных героев. В общем, не пытайтесь понять загадочную совесть Мерисьи.
9-й звонок. Не могли бы вы объяснить, за что вас все так ненавидят?
Мерисей: Уважаемый, вы не в теме! Обычно мерисьюшек ненавидят в фанфиках. Это легко понять. Ведь мы с сестрой мало того, что вытесняем персонажей канона – мы еще и оказываемся круче их, вызываем их восхищение, спасаем им жизнь. Разумеется, любители канона обижены. Но авторы всегда могут поступить умнее. Постройте для нас особенный мерисьюшный сюжет. Подростки будут без ума!..
@настроение: Ня-ня-няшное
@темы: Мери Сью, ка-ни-ку-лы, Марти Сью, я, интервью
-
-
18.01.2011 в 17:48